расстрелял. Список расстрелянных и репрессированных деятелей искусства (от 5 до 10 лет, Мандельштам там и умер) займет не одну страницу, и эти списки одобряли другие деятели искусства – одни сквозь слезы, другие – веря обвинениям, а третьи со злорадством. И трон Сталина, и трон Гитлера не висели в воздухе, они опирались на народ. Когда Сталин расстреливал Бабеля, его поддерживала основная масса интеллигенции за успехи в развитии культуры. Когда Гитлер жег костры из книг на улицах Берлина, его поддерживала основная масса интеллигенции за консолидацию немецкого народа. Эх, деятели культуры, как легко из вас сделать стадо баранов. Впрочем, нет – это могут сделать только очень умные талантливые пастухи, ведь не бараны же, в самом деле, деятели культуры. Сталин был законченный талантливый Тиран. Расстреляв в 37—38 годах 700 000 – в основном служащих, он был почитаем толпой, да и интеллигенцией, как безусловный Вождь.

Не знаю, считал ли себя сам Сталин корифеем всех наук, но он твердо знал, что любое его высказывание немедленно станет истиной непререкаемой, и поэтому публиковал свои воззрения по любым, удостоившихся его внимания темам (сам писал!).

На мое удовлетворение от моего согласия с воззрениями Сталина по вопросам языкознания, знакомая девушка лингвистка Броня втолковывала мне:

– Эдик, то, что он написал, элементарно. Лингвисты спорят о другом.

Я сейчас рассказал не о работе Сталина, я не лингвист, я рассказал о разговорах студентов. Не всех студентов. Для большинства философия была формальной дисциплиной, по которой надо получить зачет и ничего больше. Наша группа чесать языками любила и философствовала с интересом. Я имел удовольствие в этой группе учиться.

О чем мы только не болтали. Так, нас очень интересовали Время и Пространство – они безграничны или бесконечны? Мы добалтывались до того, что ни времени, ни пространства нет. Есть отрезки времени и пространства, которые можно измерить эталонными отрезками, а безграничные или бесконечные время и пространство измерить нельзя, «а то, что нельзя измерить, не существует».

Ближе касалось нас то, что относилось к науке и технике, и мы это, разумеется, в группе обсуждали.

Науке и образованию в стране придавалось первостепенное значение. Начав с Ликбезов и Рабфаков, страна многократно увеличила число обучающихся в высших учебных заведениях.

На самой высокой точке Москвы, на Воробьевых горах возвели не дворец Главы государства, не дворец Законодательного собрания, не Храм утверждающий непоколебимость веры, как гарантию неизменности, а Храм утверждающий сомнение, как исходный импульс всех наук, изменяющих мир.

Люди, занятые наукой, лишены непререкаемой веры, они сомневаются, они даже не верят своим глазам. Все люди тысячи лет наблюдали – видели, что Солнце крутится вокруг Земли, а какой-то чудак засомневался, и оказалось, что Земля летает вокруг Солнца. Все люди знают, что расстояние от дома до трамвайной остановки не изменится – будешь ли ты идти на трамвай или бежать, и часы в это время будут идти независимо от того, стоишь ли ты или бежишь. Всем было очевидно, что время и пространство ни от чего не зависят, что они абсолютны, а один чудак засомневался и показал, что время и пространство относительны. Казалось бы, всё (!) – докопались до истины, но вот стали размышлять о Большом Взрыве, и пришло сомнение в универсальности теории относительности.

Сомневающиеся дали людям трамвай, самолет, микроволновку, автоматическую стиральную машину, мобильный телефон и многое другое, в том числе, и сомнение.

И на Воробьевых горах вознеслось величественное здание Университета, распространяющего знания, полученные поиском, порожденным сомнениями.

Ни у кого из нас не возникало сомнения в отношении мудрости Сталина, может быть, у тех, кто был повзрослей и поумней, и возникало, но у них хватало ума и жизненного опыта об этом помалкивать. Обсуждали мы то, что вертелось вокруг «пресловутой генетики» и «лженауки кибернетики». Я не помню содержания наших дискуссий, но они, безусловно, выражали наше недоумение. Понятия о генетике и о кибернетике у нас были на уровне критики Вейсманизма-Морганизма, на лекциях Марксизма – Ленинизма, как противоречащих Дарвинизму, но т. к. это клялось, то у нас возникало сомнение в обоснованности этих поношений. Уже само словосочетание: «буржуазная лженаука», нас настраивало на недоверие к критике и на доброжелательный интерес к тому, о чем мы не имели понятия. «Правильно» отвечая при зачетах и экзаменах, мы об этом вольно болтали на семинарах и на переменках в институтских коридорах.

Уже сейчас я задумался, как же Сталин, понимая значение науки, не понял значения этих наук, которые к XXI веку стали ведущими прогресса.

Эта ситуация является хорошим примером того, каким вредным для познания может оказаться догматизм (вера).. Вызывает изумление, что Сталин проигнорировал то, что в любом движении – а вне движения нет существования – реализуется единство и борьба противоположностей. Наследственность (генетика) обеспечивает сохранение вида, а изменчивость (по Дарвину) обеспечивает приспособляемость этого вида к меняющимся обстоятельствам существования. Уж в чем-чем, а в философских категориях Сталин разбирался безупречно.

Ну, а в отношении кибернетики причина ошибочного представления о ней лежала в принципиальной ошибке Марксизма-Ленинизма, который только человека наградил способностью мышления, а деятельность всего остального царства живого ограничил реализацией условных и безусловных рефлексов. На этом фоне вопиющей глупостью казалось представление о возможности создания искусственных устройств, способных выполнять элементы логического мышления.

Короче, – это была глупость со стороны Сталина, надолго затормозившая развитие и биологии, и математики, и физики.

В наших размышлениях – а юноши студенческого возраста не могут не размышлять – личность Сталина занимала ведущее положение. Причем, часто не называя имени, а как бы абстрактно.

Прошло более полувека, и что бы я сейчас сказал:

Палач он был и физический и духовный, но на самой высокой точке Москвы он поставил не что-нибудь, а университет!!!

Грозный. Петр. Сталин

Графоаналитический метод в демографическом анализе

Разговор начался на перемене между лекциями, после расчета корабельной шлюпбалки на уроке сопромата. Вспомнили о строительстве флота на Дону в Воронеже, и стали вспоминать, сколько километров от Дона до Воронежа, сравнивая расстояния, перешли к планам строительства Метро в Харькове, вспомнили про Москву и дошли до величия страны. В целом, оценивая нашу действительность, мы рассуждали о Петре I. Мы в рассуждениях вертелись вокруг соотношения величия страны и жертвах, понесенных народом ради этого величия.

Прекрасный Петербург с его дворцами строили люди, копошащиеся в болотах, тысячами насильно согнанные и оторванные от семей. Прекрасные дворцы построены на костях этих людей. В этих дворцах устраивались прекрасные балы с танцами на костях этих людей. Так кому прорубил окно в Европу Петр? Анне Иоанновне? Елизавете Петровне? Графу Шереметьеву? Голицыну? Меньшикову? Себе?!!! В таланте правителя государства Петру не откажешь, государство-то стало сильным. А стали ли свободней при этом крестьяне? Зарубежные крестьяне нашим крестьянам стали завидовать?

Уменьшился ли рабочий день работных людей в рудниках Урала? Так зачем им это величие?

Нам? Не надо мне величия ценой угнетения предков моих внуков. Я думаю не надо величия и моим потомкам, достигнутого навязанной нам отверженностью от возможных благ.

Второй раз на вершину, еще большую, чем при Петре, вознес Россию Сталин. И Беломорско-Балтийский канал (но не дворцы) строили, копошась в болотах, заключенные (и не только уголовники), и тысячи других строек возводили заключенные (в том числе и политические), но теперь только заморская Америка могла по могуществу спорить с Россией. Нам в остальном мире завидуют?

Все три великих преобразования России в XVI, XVIII и в XX веках были осуществлены с великими жертвами народа.

Три выдающихся жестоких, безжалостных самодержца: Грозный, Петр и Сталин, не считались с жизнями подданных, прославили Россию. И, не только подданных – все трое ради достижения цели бросили на жертвенный костер и своих сыновей. Грозный в порыве гнева убил сына, Петр сына убил обдуманно, Сталин не мог позволить себе обменять у немцев сына на генерала, когда другие отцы не могут совершить такой обмен, и сын в плену погиб. Пришедшие в 1991 году к власти в России собственники и апологеты собственности славят Грозного и Петра и хают Сталина.

Почему так по-разному.

Иван Грозный, колонизовав Поволжье и Зауралье, превратил княжество в империю, приумножив собственность преданных ему собственников. Петр поднял Россию до европейского уровня, преумножив собственность собственников. Сталин поднял Россию до мирового уровня, лишив собственников собственности. Вот почему